Виктория ШВЕЙЦЕР
«Быт и бытие Марины Цветаевой»

К ЧИТАТЕЛЯМ

У вас в руках книга, в мыслях о которой, в работе над которой я провела более четверти века. Мне выпало редкое счастье — долгие годы я жила в атмосфере великого поэта и замечательного человека — Марины Цветаевой.

И ее стихи, и сама oнa открывались не сразу; книжечка «Версты» попала мне в руки в ранней молодости и почти не затронула, мы жили тогда другим, злободневным. Но скоро, начав собирать книги и стихи Цветаевой, крохи сведений о ее жизни, я была поражена ее абсолютной непохожестью на всех, кого знала и любила, — силой ее страстей, громкостью восхвалений и проклятий, неистовостью и нежностью, доверчивостью и беззащитностью.

Цветаева вырастала передо мной личностью необычайно сложной. Неожиданно в ее жизни узнавалось что-то, способное оттолкнуть, чего хотелось бы не знать, вычеркнуть из памяти. Но в следующий момент возникало нечто противоположное, заставлявшее преклониться перед благородством ее помыслов и поступков. Все это: взлеты и падения, заблуждения и прозрения — вместе сливалось в образ удивительной цельности и гармоничности; Цветаева была Поэтом, прежде всего Поэтом. И все в ее жизни было предопределено и определено этим.

Способны мы понять это или нет, нам приходится принять и примириться с тем, что Поэт — другой, не такой, как мы сами и те, с кем мы ежедневно сталкиваемся. Все, из чего соткана жизнь Поэта, не только питает его поэзию, но в какой-то мере продиктовано ею.

Поэт — издалека заводит речь. Поэта — далеко заводит речь.

Творчество Поэта позволяет нам заглянуть в это «далеко»...

В конце 50-х годов, открыв для себя мир Цветаевой, еще не думая, что когда-нибудь смогу написать о ней книгу, я уже мечтала познакомить других с ее поэзией — тогда ее почти не знали в нашей стране. Так постепенно возникала эта книга. Я считала своим долгом ничего не утаить от читателя и быть объективной — насколько человек может быть объективен.

«Меня вести можно только на контрастах, т.е. на все присутствии всего», — писала Цветаева одному критику. Я не могла позволить себе сглаживать эти контрасты, стараясь как можно ближе к реальности приоткрыть мир, в котором жила Цветаева — ее быт и ее Бытие. Возможно, вам нелегко будет что-то пережить и принять в этом мире, но я не стремилась «ничего облегчать читателю, чтя читателя. » Таков был принцип самой Цветаевой.

Виктория Швейцер

17 мая 1990 г.

Амхерст, США

Выпуская в свет эту книгу, я с любовью вспоминаю своих покойных родителей, всегда веривших, что я смогу ее написать, и испытываю чувство безграничной благодарности к ее первому — ежедневному и постраничному читателю - моему мужу Михаилу Швейцеру (Николаеву), все эти годы переживавшему со мной "муки творчества", и дочери Марине, вдохновлявшей самим своим присутствием.

Огромную признательность я хочу выразить друзьям в Москве, поддерживавшим меня интересом к моей работе и помогавшим материалами, а также друзьям на Западе, в частности, моему английскому редактору Carol O'Brien, С.Э.Бабенышевой, помогавшей в редактировании, А.Е.Сумеркину, читавшему рукопись по мере написания; Г.В.Якимовой и А.И.Радыгиной, державшим корректуру.

Сердечно благодарю А.Д. Синявского, одобрившего когда-то мои первые опыты в "цветаеведении", и М.В.Розанову за то, что они решились издать эту книгу.

Благодарю также Центральный государственный архив литературы и искусства в Москве, где я много и продуктивно работала; Deutscher Akademischer Austauschdienst; The National Endowment for the Humanities; моих друзей и коллег в Mount Holyoke и Amherst College, поддержавших работу над книгой.

Автор

(источник — В. Швейцер "Быт и бытие Марины Цветаевой",
М., "Интерпринт" 1992 г.)