Иннеса Игоревна Бабенко

Коммуникативный потенциал слова и его отражение в лирике М. Цветаевой

Диссертации из соискание канд. филологических наук.

Работа выполнена на кафедре современного русского языка и стилистики Томского государственного педагогического университета.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор И. С. Болотнова.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор М. Б. Борисова, кандидат филологических наук, доцент Е. А. Шенделева.

2001 г.

Диссертационное исследование посвящено изучению коммуникативных-возможностей слова в узусе и особенностей их отражения в поэтических текстах М. Цветаевой в аспекте идиостиля.

Работа выполнена в русле коммуникативной стилистики художественного текста, одной из главных задач которой является «разноаспектное рассмотрение художественного текста как формы коммуникации, в которой отражается как стилистический узус, так и идиостиль автора» (Болотнова, 2000).

Труды ученых прошлых десятилетий подготовили новый этап в развитии филологии и смежных с нею наук. Наконец была воспринята идея М.М. Бахтина о том. что единственный пуль познания человека лежит через создаваемые им тексты. Гуманизация, являющаяся отличительной чертой лингвистики конца XX в., нашла свое отражение в новой научной парадигме, приоритетами которой стали антропоцентризм и текстоцентризм.

Особый вклад в это внесли работы психологов, посвященные теории речевой деятельности (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев, А.Р. Лурия, Н.И. Жинкин и др.), ставшие основой для современного лингвистического описания процессов мышления, порождения и восприятия речи, организации внутреннего лексикона, модели языковой личности (Ю.С. Степанов, Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, А.А. Залевская, Ю.Н. Караулов и др.).

В связи с признанием ассоциативной природы речемыслительной деятельности человека особую актуальность приобретает анализ закономерностей развития языка как формы мысли (Л.Г. Зубкова), рассмотрение культуры народа, отраженной в его языковой картине мира (А.А. Залевская, Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, Г.Д. Томахин, Е.С. .Яковлева, Ю.Н. Караулов, А. Вежбицкая, М.М. Маковский, В.В. Воробьев, О.И. Блинова, В.Е. Гольдин, Е.А. Шенделева и др.), изучение роли ассоциативно-смысловых связей слов в структуре различных фрагментов языковой картины мира человека в рамках функциональной лексикологии (В.В. Степанова, Н.Е. Сулименко, В.Г. Черняк, В.Ю, Прокофьева и др.).

Разработку теории текстовых ассоциаций можно считать новым этапом в исследовании художественного текста (А.П. Клименко, В.В. Степанова, Л.А. Климкова, В.А. Пищальникова, Н.С. Болотнова и др.).

Коммуникативная стилистика художественного текста предлагает новый коммуникативно-деятельностный подход к анализу единиц лексического уровня в аспекте идиостиля: с опорой на смысловые лексические парадигмы в структуре поэтических текстов (Н.С. Болотнова, И.А. Пушкарева), регулятивные функции лексических единиц в художественном тексте (Н.С. Болотнова, Н.Г. Петрова, С.В. Сыпченко, Р.Я. Тюрина, И.Н. Тю-кова), ассоциативно-смысловые связи слова в тексте (Н.С. Болотнова, С.М. Карпенко, А.А. Васильева, Е.В. Веселовская), коммуникативные потенции слова в узусе и тексте (Н.С. Болотнова, И.И. Бабенко, А.В. Курья-нович), ключевые концепты в лексической структуре произведения (О.В. Орлова, Е.А. Бакланова).

Основы коммуникативной стилистики художественного текста были заложены в трудах В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Б.А. Ларина, В.В. Одинцова, М.Н. Кожиной, М.Б. Борисовой и др.

В связи с тем, что в рамках существовавших ранее научных парадигм задачи изучения всей совокупности факторов, позволяющих слову обеспечивать эстетическую коммуникацию, не были решены, возникла необходимость в их специальном рассмотрении. Это обусловливает актуальность исследования коммуникативных потенций слова с учетом роли различных компонентов семантики и новейших знаний об ассоциативно-смысловых связях и ассоциативных полях слов. Последние дают представление об особенностях лексического значения, грамматических параметрах, прагматических и культурологических возможностях семантики слова, о его тематической принадлежности, потенциальных парадигматических и синтагматических партнерах, способности соотноситься с определенными ситуациями общения и др. Велика роль ассоциативных связей и в процессе формирования актуального смысла слова и поэтического текста в целом. Значимым представляется изучение семантических модификаций поэтического слова в аспекте идиостиля, так как идиостиль «проявляется и в способах эстетической актуализации ключевых слов, в их семантических и эстетических трансформациях на уровне текстовой парадигматики и текстовой синтагматики в соответствии с коммуникативной стратегией автора и его интенцией» (Болотнова, 2000).

Особый интерес вызывает творчество выдающихся художников слова, к которым принадлежит М. Цветаева. Изучению своеобразия идиостиля М. Цветаевой посвящено много исследований (Н.К. Шаяхметова, О.Г. Рев-зина, Л.В. Зубова, Е.А. Некрасова, О.И. Северская и С.Ю. Преображенский, С. Ельницкая, Н. Косман, С.Б. Яковченко, К.Б. Жогина, Г.А. Авдеева, И.А. Пушкарева и др.), однако работ, в которых рассматривались бы особенности актуализации коммуникативных потенций ключевых (частотных) слов, наиболее значимых с эстетической точки зрения, нет. Анализ ассоциативно-смысловых связей этих лексем в тексте позволяет выявить важнейшие закономерности словоупотребления поэта, а следовательно, и специфику идиостиля М. Цветаевой.

Актуальность исследования коммуникативных возможностей слова в узусе и тексте в ассоциативном аспекте определила выбор объекта и предмета изучения. Объектом исследования является слово как коммуникативно значимый элемент речи в многообразии его узуальных и текстовых связей, предметом — идиостилевая специфика поэтического слова М. Цветаевой в ассоциативно-смысловом аспекте.

Цель работы — изучение коммуникативного потенциала ключевых слов в поэзии М. Цветаевой и особенностей его отражения в лирике поэта. Данная цель определила конкретные задачи исследования: а) обосновать ассоциативную природу коммуникативных возможностей слова и рассмотреть ассоциативность как интегральное универсальное коммуникативное свойство слова; б) определить с коммуникативной точки зрения соотношение понятий лексическое значение — семантика — эстетический смысл слова; в) исследовать роль всех компонентов семантики слова в формировании его коммуникативного потенциала; г) проанализировать специфику семантических модификаций лексических единиц в поэзии М. Цветаевой в аспекте идиостиля; д) на основе компьютерной обработки материала создать частотный словарь лирики М. Цветаевой (1909-1921 гг.) и описать ключевые фрагменты языковой картины мира поэта.

Материалом исследования послужили более 800 текстовых фрагментов лирики М. Цветаевой (1909—1941 гг.), выявленных всоответствии с целями работы методом сплошной выборки. Проанализировано около 2000 словоупотреблений ключевых лексических единиц и их ассоциатов. При подготовке словаря частотности лирики М. Цветаевой было обработано свыше 80 тыс. словоупотреблений, из них почти 63 тыс. лексических единиц составили исходный материал словаря ранней лирики поэта (стихотворения 1909—1921 гг.). Все лексические единицы, встречающиеся 3 и более раза, были обобщены, и в словарь вошло 2280 лексем, насчитывающих 27005 словоупотреблений.

Научная новизна исследования: а) впервые ассоциативность рассмотрена как универсальное интегральное коммуникативное свойство слова, описано своеобразие этого качества слова в сопоставлении с другими; б) изучена роль различных компонентов семантики слова в формировании его коммуникативного потенциала; в) актуальный смысл поэтического слова М. Цветаевой исследован в коммуникативно-деятельностном аспекте с точки зрения идиостиля автора; г) впервые создан частотный словарь лирики М. Цветаевой (1909-1921 гг.) и описаны его информативные возможности; д) выделен новый тип трансформации коммуникативного потенциала слова — «семантические метаморфозы»; е) изучены роль культурного компонента в семантической структуре слова и своеобразие его отражения в лирике М. Цветаевой.

Теоретическая значимость работы состоит в анализе коммуникативных свойств слова в деятельностном аспекте, в выявлении некоторых закономерностей отражения коммуникативных возможностей слова в поэтических текстах М. Цветаевой, включая специфику семантических модификаций ключевых слов в идиостиле поэта.

Практическая значимость проведенного исследования определяется необходимостью изучения коммуникативного потенциала разных классов слов и их реализации в художественных текстах. Результаты исследования могут использоваться в вузовских курсах «Лингвистический анализ текста», «Стилистика русского языка», в спецкурсах и спецсеминарах по стилистике художественного текста, а также в школьном преподавании курса «Русская словесность».

Методика исследования является комплексной и предполагает использование приемов наблюдения, моделирования, а также количественного, компонентного, контекстологического, семантико-стилистического анализа и экспериментов разной целевой направленности. Определение узуальных коммуникативных потенций слова в работе проводилось на основе использования различных словарей.

По результатам компьютерного анализа лирики М. Цветаевой (1909—1921 гг.) был составлен частотный словарь, содержащий лексемы, встречающиеся в поэтических текстах более трех раз. Наиболее частотные лексические единицы составили основу описания ключевых концептов, значимых для идиостиля поэта. Компьютерный анализ использованной им лексики позволил уточнить данные, полученные при помощи наблюдения и количественного анализа, а также провести сопоставительную характеристику наиболее употребительных лексем.

Для наглядности и удобства возможных пользователей словарь представлен в трех вариантах: а) лексемы в порядке убывания частотности; б) в алфавитном порядке (для быстрого нахождения нужной лексической единицы); в) в рамках ассоциативно-смысловых полей ключевых концептов.

Основные положения работы были апробированы на Межвузовской студенческой научной конференции, посвященной памяти Б.А. Ларина (К 100-летию со дня рождения) (18-19 ноября 1993, Магнитогорск), Всероссийской научной конференции «Современные образовательные стратегии и духовное развитие личности» (27-28 марта 1996, Томск), Сибирской научной конференции «Проблемы развития творческого потенциала личности в системе педагогического образования» (27-29 ноября 1996, Томск), Региональной научно-методической конференции «Актуальные проблемы методической работы в школе и вузе» (14-16 мая 1997, Томск), Региональном научно-практическом семинаре «Проблемы развития речевой культуры педагога» (28-29 ноября 1997, Томск), Региональных научно-практических конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых «Сибирская школа молодых ученых» (21—23 декабря 1998, 20-22 декабря 1999, Томск), III Межвузовской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодежь и наука: проблемы и перспективы» (13-24 апреля 1999, Томск), городском научно-практическом семинаре «Художественный текст и его смысл: проблемы лингвистического анализа» (апрель 2000, Тймск), межвузовской научной конференции «Художественный текст и языковая личность» (3 ноября 2000, Томск), Всероссийской научной конференции «Актуальные проблемы русистики» (4-5 ноября 2000, Томск), городском научно-практическом семинаре «Лексические аспекты смыслового анализа художественного текста в вузе и школе» (26 апреля 2001, Томск), а также на заседании кафедры современного русского языка и стилистики Томского государственного педагогического университета (май 2001) и кафедры русского языка Томского государственного университета (июнь 2001). Содержание работы отражено в 12 публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и 6 приложений. Библиография работы включает более 300 наименований. Порядок следования глав соответствует логике исследования: в 1 главе рассматриваются теоретические аспекты формирования коммуникативных возможностей слов в узусе, во 2 главе исследуются особенности отражения коммуникативного потенциала слова в лирике М. Цветаевой в аспекте идиостиля. В заключении диссертации подводятся основные итоги. Приложения содержат значительные по объему тексты, ставшие объектом особого внимания в диссертации, словарь частотности лирики М.Цветаевой (1909—1921 гг.): в алфавитном порядке, в порядке убывания частотности лексем и в рамках ассоциативно-смысловых полей ключевых концептов.

Основное содержание работы.

Во введении обосновываются актуальность и новизна темы, её теоретическая и практическая значимость, определяются объект, предмет, материал и методика исследования, формулируются цель и основные задачи работы, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава посвящена рассмотрению основных аспектов формирования коммуникативных потенций слова в узусе.

Теоретической основой диссертации явились положения об ассоциативности реченыслительной деятельности, коммуникативной предназначенности языка и слова, несущего основную коммуникативную нагрузку, а также художественно-образной конкретизации слова в поэтической речи (М.Н. Кожина).

Слово способно фиксировать, хранить, а по необходимости — воспроизводить и передавать в потоке речи определенный объем информации (интеллектуальной, эмоциональной, эстетической), обеспечивая понимание и взаимодействие всех участников коммуникации. Совершенно очевидно, что для выполнения столь сложной задачи слово должно обладать широким спектром свойств и возможностей, природа возникновения и механизм реализации которых до сих пор вызывают многочисленные споры.

Ряд ученых (И.А. Стернин, Э.С. Азнаурова, И.В. Сентенберг и др.) соотносят коммуникативные свойства слова только с его семантикой. В.В. Степанова считает, что «функциональные ориентиры» в семантике слова «обусловлены явлениями системной организации лексики» (Степанова, 1990), Ю.Д.Апресян (1995) рассматривает реализацию коммуникативного потенциала слова как процесс актуализации одного из смысловых уровней, формирующегося под влиянием места слова в синтаксической конструкции и его ближайшего семантически активного окружения.

Признавая справедливость данных мнений, считаем возможным взять за основу концепцию, которая опирается на коммуникативно-деятельностный подход к слову. Вслед за Н.С. Болотновой (1992, 1994), исходим из того, что целостное изучение коммуникативных потенций слова должно опираться на тезис об ассоциативности речемыслительной деятельности. В связи с этим коммуникативные свойства лексической единицы должны определяться не только семантикой и местом в высказывании, но и ассоциативными связями слова, которые комплексно отражают все эти и другие его особенности,

§ 1.1. «Ассоциативность как универсальное интегральное свойство слова». С учетом того, что речемыслительная деятельность человека имеет ассоциативный характер, в качестве важнейшего коммуникативного свойства слова признается ассоциативность.

Ассоциация как установление связи между двумя элементами, по свидетельству психологов и философов, имеет психофизическую основу — условный рефлекс, обеспечивающий при появлении одного члена ассоциативной пары непременную актуализацию другого. Такое выявление определенных отношений, взаимосвязи объектов действительности является, по мнению А.Ф. Лосева, главным принципом человеческого мышления.

Язык — основное орудие мышления и средство общения — опирается на законы ассоциация. Особенно ярко это проявляется на лексическом уровне. Так, текст можно рассмотреть как ассоциативно-семантическую сеть, материализованную вербально. Устройство ассоциативно-семантической сети речевого произведения коррелирует со структурой внутреннего лексикона автора, «стоящего за текстом» (Ю.Н. Караулов, А.А. Залевская).

Как показал анализ статей Русского ассоциативного словаря, ассоциативное поле слова фиксирует все разнообразие его лингвистических и экстралингвистических параметров. Такое отражение коммуникативных возможностей слова в его ассоциативных связях позволяет предполагать, что именно ассоциативность, как потенциальная и универсальная способность единиц лексического уровня вызывать в сознании человека ассоциации с системой языка, миром понятий и явлениями окружающей действительности, определяет все аспекты функционирования слова.

Ассоциативность — универсальное коммуникативное свойство узуального слова, является интегральным в системе его основных свойств, с которыми оно соотносится. Так, фонетическая оформленность, непроницаемость, отдельность, одноударность манифестируют самостоятельность слова по отношению к другим словам или единицам языка и предопределяют, потенциально ограничивают и конкретизируют его ассоциативные связи. Номинативностъ слова также имеет ассоциативную природу, позволяя ему замещать в сознании человека определенное явление окружающего мира. Частотность каждого самостоятельного слова зависит, в конечном счете, от его расположения в ассоциативно-вербальной сети лексикона человека, так как узловые звенья лексикона фиксируют наиболее востребованные, ключевые в его речи слова (А.А. Залевская). Соче-таемостные возможности слова непосредственно отражены в его ассоциативных связях (А.П. Клименко). Мотивированность основана на способности-слова благодаря внутренней форме ассоциативно соотноситься со структурными и лексическими мотиваторами (теория лексической мотивированности разработана О.И, Блиновой, Н.Г. Нестеровой, В.Г. Наумовым и др.). Наконец, цельнооформленность непосредственно отражена в ассоциативных связях слова, так как грамматическая форма стимула диктует форму большинства реакций (Ю.Н. Караулов). Экспрессивность, эмотивность, образность и оценочность слова также основаны на его ассоциативных связях.

В § 1.2. на основе деятельностного подхода к изучению различных явлений языка и речи дается определение ключевого для исследования понятия коммуникативный потенциал слова.

Ассоциативно-смысловое поле слова представляет собой оптимальную по наглядности и широте охвата информации модель, фиксирующую коммуникативные свойства слова, которые реализуются в его коммуникативном потенциале. Коммуникативный потенциал слова трактуется нами, как «все, что обусловливает его готовность участвовать в общении в качестве элемента высказывания — носителя определенного «кванта» знания и прагматического заряда, то есть основные лингвистические параметры слова, его связь с другими лексическими единицами, предметно-логическая соотнесенность, тематика-ситуативные и оценочно-прагматические связи» (Болотнова, 1992).

В § 1.3. «Коммуникативные ориентиры в семантике слова» анализируются различные компоненты семантики лексической единицы и их вклад в коммуникативный потенциал слова. При этом особое внимание уделяется лексическому значению слова и его составляющим, так как именно они оказывают максимальное влияние на процессы создания и восприятия речевого сообщения. На семантическую основу образности в художественном тексте указывали В.В. Виноградов, Б.А. Ларин, М.Б. Борисова, А.И. Федоров и др.

Семантика обычно трактуется как «все содержание, информация, передаваемые языком или какой-либо его единицей» (БЭСЯ, 1998) и включает в себя ряд значений: лексическое, фонетическое, словообразовательное, грамматическое, мотивационное, стилистическое / функционально-стилистическое /, ассоциативное и эстетическое. К коннотативной зоне лексического значения ученые относят следующие компоненты: культурный, экспрессивный, эмотивный, образный и оценочный, идеологический, социальный и этикетный.

В конкретной речевой ситуации происходит отражение лишь части коммуникативного потенциала слова, определяющейся интенциями говорящего, своеобразием его концептуальной и языковой картины мира. В первую очередь актуализируется денотативно-сигнификативный компонент лексического значения, участвующий в смысловом оформлении сообщения и обеспечивающий адекватное понимание информации адресатом. Остальные компоненты семантической структуры слова часто выполняют фоновую, дополнительную функцию. Однако в поэтической речи, в процессе художественно-образной конкретизации, то есть перехода слова-понятия в слово-образ (М.Н. Кожина), они могут выступать на первый план, создавая уникальные эстетические смыслы, воплощающие интенции автора. Так, в лирике М. Цветаевой эстетически актуализируются различные аспекты слова.

1. Ориентация на фонетическую значимость /звучание/ слова особенно характерна для поэтики М. Цветаевой. Опираясь на средства звукописи автор часто акцентирует внимание читателя на сопряженности определенных звуков и целых слов, выделяя их пунктуационно. Ср. фрагмент стихотворения:

«В рокота гитар Рокочи гортань! В пляс! В тряс! В прах — да не в пляс! А—ах, струна сорвалась! У—ехал парный мой, У—ехал в Армию! Стол—бы фонарные! Ла—ды гитарные!» («Плач цыганки по графу Зубову»)

Так воссоздается колорит громкой, отчаянно страстной, такой, что «А—ах, душа сорвалась», не то песни, не то вопля страдающей цыганки.

2. Касаясь грамматическогозначения слова, отметим, что особенно большую коммуникативную нагрузку в текстах М. Цветаевой несут имена существительные, так как, создавая поэтический мир высоких вымыслов, автор стремится объективировать его, сделать сущностным, предметным. Вместо глаголов для обозначения действия явное предпочтение отдается отглагольным существительным, например: глагол наклоняться заменяется автором существительным «наклон», рождаться — словом «рождение». По данным словаря частотности ранней лирики М. Цветаевой выявлено, что имена существительные составляют 1193 словоупотребления (52%), глагольные формы — лишь 534 (24 %) от всего объема словника.

3. Словообразовательные аспекты также играют большую роль при выполнении словом коммуникативной и связанной с ней эстетической функций. Например, в текстах М. Цветаевой часто актуализируются значения некоторых глагольных префиксов, влияющих на эстетический смысл целого текста:

«Настанет день — печальный, говорят! Отцарствуют, отплачут, отгорят, Остужены чужими пятаками — Мои глаза, подвижные как пламя» («Настанет день — печальный, говорят!»)

Глагол настанет получает смысловое усиление за счет нанизывания глаголов с префиксом от-, объединенных значением «окончить длившееся определенное время действие, названное мотивирующим глаголом» (РГ, 1, 365). Приведенный фрагмент отражает то, что вчера еще действия совершались, протекали, но с наступлением нового дня они иссякли, прекратились.

Еще один пример. Весьма продуктивным в поэтической речи М. Цветаевой является словообразовательный тип существительных с суффиксом —ость с «отвлеченным значением признака, свойства» (РГ, 1, 177). Она активно образует окказиональные существительные этого типа: бритостъ, питостъ, побитостъ, невидимость, глухонемость, полуопущенность, златоволосость, простоволосостъ, беспамятность, тихость, ангельскостъ, любящесть, постепенность, обветшалость и др. Нанизывание существительных этой словообразовательной модели происходит, например, в стихотворениях: «Хвала богатым», «Башенный бой», «Ночные шепота: шелка», «Как разгораются — каким валежником!» и др. Сравним:

«Сухостями теку. Тусклостями: ущербленных жил Скупостями, молодых сивилл Слепостями, головных истом Седостями: свинцом». («Леты слепотекущий всхлип»)

Автор стремится придать весомость и самостоятельность концептуально и эстетически значимым признакам или свойствам описываемых реалий. В качестве существительных слова обретают дополнительное значение «носитель признака» (РГ, 1, 178) и становятся более независимыми по сравнению с мотивирующим прилагательным. В поэтическом мире М. Цветаевой они обретают вещность, предметность. 4. М. Цветаева довольно часто использует в качестве изобразительно-выразительного приема нахождение узуального (общепринятого) или авторского видения внутренней формы слова. Индивидуально-авторская мотивация возникает «в результате сближения индивидом (автором) созвучных разнокорневых слов на основе их осмысления как мотивационно связанных» (Блинова, 1996). На основе этого приема могут создаваться целые стихотворения, например:

«Жизнь, ты часто рифмуешься с: лживо, Безошибочен певчий слух! ...Жизнь, ты явно рифмуешься с жиром: Жизнь: держи его! жизнь: нажим. Жестоки у ножных костяшек Кольца, в кость проникает ржа! Жизнь: ножи, на которых пляшет Любящая. — Заждалась ножа!» («Жизни»)

В стихотворениях из цикла «Жизни» особенно важна звукопись и эстетически актуализируемый прием индивидуально-авторской мотивации. Текстовый ассоциативно-смысловой ряд на стимул жизнь содержит ассоциаты: лживо, нажим, держи, ножи. Вся парадигма ассоциатов — мотиваторов ключевого слова отражает разочарование, обманутые ожидания некогда восторженной девушки, с вызовом заявлявшей: «Я на свет родилась — быть счастливой!».

Но чаще всего индивидуально-авторская мотивация используется при создании отдельных образов: «Ресницы, ресницы, / склоненные ниц»; «Стало быть, жив? / Веки смежив...»; «Русь моя русая»; «Распластаннейшей в мире — / ласточкой»; «Льни! — льняной!»; «Завод! Завод! / Ибо зовется /Заводом этот черный взлет... /...Прислушайтесь — / ибо зовет / Завод»; «В висках — как в тисках / Маски железной»; «Богрва! Богемия!; / Влтава — слава. /...Пред горестью безмерною / Сей маленькой страны, / Что чувствуете, / Германы: Германии сыны?». Используя в тексте слова, связанные отношениями индивидуально-авторской мотивации, автор организует ассоциативно-смысловую деятельность читателя, направляя её в определенное творческим замыслом русло.

5. Яркой стилистической маркированностью слов М. Цветаева обычно характеризует персонажей своих лирических произведений. Например, в цикле «Стихи к Пушкину», создавая образ Петра I, употребляет сниженную лексику: «вертлявый» (разг.), «закис» (перен., разг.), «ворочайся» (разг.), «чай есть кому» (устар., прост.), «мякина» (мякинная голова, прост., бран., — о глупом человеке). И наоборот, в описании Пушкина использует высокую лексику, ср.: «пиит» (книжн., уст.), «вирши» (нейтр., устар.), «сей» (книжн., устар.), «нега» (слово в значении: блаженство носит явно устаревший характер), «серафим» (религ.). Такая стилистическая дифференциация лексики (стилистические пометы указаны по MAC) объясняется тем, что в тексте подчеркивается принадлежность поэта и царя к разным эпохам, и, что особенно важно, демонстрируется разная мера владения ими словом.

6. Компоненты коннотации лексической единицы (культурный, экспрессивный, эмотивный, образный, оценочный, идеологический, социальный и этикетный), обусловленные его узуальными связями и ассоциативной сопряженностью с контекстом, передают важнейшую для коммуникативного акта информацию, делают общение субъективно окрашенным, личностно значимым. И если информативность слова определяется номинативной функцией, то богатство и яркость речи, ее прагматическое и эстетическое воздействие на воспринимающего текст читателя чаще всего формируется коннотацией.

Так, идеологический компонент коннотации оказывается концептуально значимым в использовании прилагательного белый в поэтическом сборнике М. Цветаевой «Лебединый стан». Белый символизирует чистоту помыслов, святость идеалов тех, кто поддержал белое движение: «Белогвардейцы! Белые звезды! // С неба не выскрести!», «Белизна — угроза Черноте. // Белый храм грозит гробам и грому», «Белая гвардия, путь твой высок: // Черному дулу — грудь и висок», «Божье да белое твое дело: //Белое тело твое — в песок». Автор актуализирует идеологическую составляющую семантики слова белый в значении «принадлежащий белой армии».

В § 1.4. рассмотрена проблема соотношения понятий лексическое значение — семантика — смысл слова в соответствии с системным, функциональным и коммуникативным подходами к анализу лексических средств в языке и речи. С точки зрения избранного нами вслед за Н.С. Болотновой коммуникативно-деятельностного.подхода, учитывающего творческую активность автора-создателя и читателя-интерпретатора текста, мы исходим из того, что актуальный смысл художественного слова формируется на основе соотнесения существующих в сознании читателя ассоциативно-смысловых связей лексической единицы с её текстовой реализацией, отражающей интенции автора. При этом в качестве минимальной единицы анализа текста, условно названной нами ассоциативно-смысловым кодом, был взят смысловой признак, ставший основанием для возникновения данной реакции на определенный стимул. Выбор единицы анализа и ее интерпретация позволили установить, какие внутренние резервы слова обеспечивают возможность создания художественного образа и эстетического смысла текста как произведения искусства.

Отмечена, однако, и обратная зависимость, так как все многообразие смысловых превращений, происходящих со словом в художественном тексте, определяется спецификой последнего как особой формы коммуникации. Изначальную глубину связи, взаимообусловленность обеих сторон этого явления удивительно точно отразил А.А. Потебня, заметив, что слово «первоначально есть символ, идеал и имеет все свойства художественного произведения» (1993). И если в обыденной речи это свойство почти полностью утрачивается, то в поэзии оно приобретает важнейшее значение.

Вторая глава «Коммуникативное изучение слова в лирике М. Цветаевой» посвящена феномену поэтического слова М. Цветаевой в аспекте идиостиля. Ключевым здесь стало теоретическое положение об особой эстетической функции художественной речи, в выполнении которой особенно велика роль лексического уровня текста (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Б.А. Ларин и др.).

В § 2.1. «Слово как элемент лексической структуры поэтического текста» экспериментально доказана ведущая роль ассоциативных связей в процессе формирования актуального смысла ключевых слов и художественного смысла целого текста в сознании читателя.

§ 2.2. «Поэтический мир М. Цветаевой и его отражение в слове» посвящен изучению идиостиля поэта и его картины мира на основе анализа частотного словаря лирики М. Цветаевой (1909-1921 гг.).

Эстетическое видение окружающей действительности воплощено в поэтическом слове М. Цветаевой и Отражено в идиостиле автора, то есть в «закономерностях отбора и организации лексических элементов всех его произведений» (Болотнова, 1992). Большие возможности для исследования индивидуально-авторского стиля поэта дает частотный словарь словоупотреблений, составленный на основе компьютерного анализа поэтических текстов, размещенных во всемирной сети Интернет. Высокая степень достоверности полученных данных подтверждена результатами сплошной выборки, проведенной нами вручную по целому ряду лексем. Выбор текстов, относящихся к раннему периоду творчества М. Цветаевой, определялся тем, что, судя по числу словоупотреблений (1909—1921 гг. -63000, 1922-1941 гг. — 28000), объем написанных ею за это время поэтических текстов более чем в два раза превышал объем того, что было создано позже.

Нельзя не признать справедливость высказывания Ю.Н. Караулова: «Центр языковой картины мира — человек как вершина мироздания, исходный пункт, смысл и цель всех ее составляющих» (Караулов, 2000). Действительно, человек, погруженный в сферу чувств, переживаний, размышлений о бытии своем и всеобщем, отношений с другими людьми, стал центром поэтического мира М. Цветаевой. Анализ ядерной зоны составленного нами словаря позволил сгруппировать все высокочастотные лексемы в ассоциативно-смысловые поля ряда важнейших для автора концептов (они представлены в порядке убывания частотности репрезентирующих их лексем): а) «человек как живое существо», б) «природа», в) «цвет», г) «человек и его способности, проявления», д) «время»; е) «любовь»; ж) «социальный статус личности»; з) «вероисповедание и религия»; и) «жизнь-движение», к) «сон»; л) «жилище человека», м) «возраст»; н) «творчество»; о) «одежда». В выделении концептов мы опирались на системную классификацию понятий, разработанную Р. Халлигом и В. Вартбургом (Степанов, 1975).

В качестве примера рассмотрим вербальную репрезентацию концепта любовь, занимающего важное место в концептуальной картине мира автора. Проведем сопоставительный анализ ассоциативно-смыслового поля концепта, выявленного по данным частотного словаря, и поля, смоделированного на основе контекстологического анализа лирики поэта.

Тема любви является ключевой в поэтическом мире М. Цветаевой. Это подтверждается и объективными данными. На основе компьютерного анализа установлено, что лексемы словообразовательного гнезда с корнем —люб — встречаются в ее стихотворениях более 490 раз, из них 368 словоупотреблений приходится на ранний период творчества, а 123 — на поздний. Кроме того, на основе данных словаря частотности было составлено ассоциативно-смысловое поле концепта любовь, насчитывающее 1441 словоупотребление 81 лексемы.

Ассоциативно-смысловое поле концепта любовь, выявленное по данным словаря частотности ранней лирики М. Цветаевой, содержит четыре условно выделенных нами смысловых лексических парадигмы, а) Любовь — страсть: страсть, страстный, страстно, любовный, пылкий, любовник, любовница, свидание, объятие, поцеловать и др.; б) Любовь — привязанность, объединяющая близких людей, членов одной семьи: сын, мать, мама, дети, сестра, брат, родной, отец, ребенок, любый, нежнейший, кровиночка, любимец и др.; в) Отсутствие либо непроявленность чувства: неласковый, нелюбимый, разлюбить; г) Негативные проявления, сопутствующие любви: разлука, ревность, измена и др.

Анализ 150 контекстов, содержащих лексемы любовь, любить, любимый (более 200 словоупотреблений) позволил описать межтекстовое ассоциативно-смысловое поле концепта любовь, также включающее ряд смысловых лексических парадигм. Межтекстовые парадигмы содержат следующие ассоциаты (в скобках приводится актуальный смысл, возникающий в тексте): а) каторжная, жестокая — (грех); б) вбаливаются, мука, живодерня — (боль); в) смертная, жажда плоти — (бренная, земная); г) лицедейство, лицемерье — (игра); д) страстные сестры, братская страсть — (однополая); е) невинность, нежнейшая на свете — (нежность); ж) люблю тебя свыше мер — и чувств — (безмерность чувства) и др.

Чувство любви достигает в лирике М. Цветаевой максимального напряжения, накала. Чрезмерность страстей и переживаний, испытываемых персонажами, автор подчеркивает яркими и оригинальными ассоциатами на ключевое слово: боль, большая, блажь и беда, великая низость, дальняя, жестокая, живодерня, забываемо-ново, злая, зноб и зной, моя вся кара, лихая, лихорадка, любовь нелюбовная, любовный голод, любовная истома, любовный крест тяжел, лютая, мачеха, нежнейшая, нищая, пламенная, пустая, роковая, слово темное, смертная, стара, страшная, тайнопись любви, чародейство любви, юдоль любви и т.д. Эти и многие другие текстовые ассоциаты отражают восприятие поэтом любви как чувства, связанного со страданиями мятущейся души, сильными эмоциональными переживаниями, иногда почти физической болью.

Сопоставительный анализ межтекстовых ассоциативно-смысловых полей концепта любовь, смоделированных на основе анализа двух различных источников: словаря частотности лирики М. Цветаевой и ее конкретных поэтических текстов, позволил сделать вывод о принципиальном различии их информативных и интерпретационных возможностей. Если словарь частотности фиксирует ассоциаты, которые могут потенциально репрезентировать концепт в одном из поэтических текстов, а парадигмы ассоциатов отражают наиболее вероятные из возможных направлений смыслового развертывания концепта, то контекстуальный анализ ключевых слов-репрезентантов концепта любовь в лирике поэта позволил глубоко и полно проследить все оттенки индивидуально-авторского осмысления концепта.

Словарь частотности словоупотреблений поэзии М. Цветаевой (1909—1921 гг.) — это уникальный материал, содержащий в себе значительные перспективы для дальнейших исследований идиостиля автора. На основе словаря объективно, со статистической точностью можно судить о различных особенностях идиостиля поэта, как ярко выраженных, так и малозаметных. Например, именно словарь частотности лексем позволил выявить тончайшие нюансы цветовой картины мира айтора, выделить важные для него слова, связанные с религиозным, сакральным знанием и т. д.

В § 2.3. «Семантические модификации слова в поэзии М. Цветаевой в аспекте идиостиля» различные типы реализации коммуникативных возможностей поэтического слова анализируются с точки зрения их роли в отражении мировоззрения поэта.

Выявленные Н.С. Болотновой (1992) три типа реализации коммуникативного потенциала слова: а) соответствие внетекстового потенциала его текстовой реализации; б) «сужение» и в) «расширение» коммуникативного потенциала лексической единицы в тексте — коррелируют со смысловыми модификациями слова. Они выражаются в том, что происходит либо актуализация основного узуального значения слова, либо сужение или расширение его семантики. Кроме этого, нами выделены семантические метаморфозы как особый тип преобразований, происходящих со словом в поэтическом тексте М. Цветаевой. Метаморфозы представляют собой крайнюю степень изменения семантики слова, художественно детерминированное коренное ее «искажение», предпринятое автором для создания уникального эстетического смысла и особого прагматического эффекта.

Как показало проведенное исследование, поэтическое словоупотребление автора отличается уникальностью, нестандартностью, яркостью ассоциирования и смыслопорождения. Поэт по-новому интерпретирует сущность окружающих нас явлений и реалий, устанавливает парадоксальные ассоциативные связи между ними, ведь в создаваемом им поэтическом мире нет места банальности и случайности.

Сужение, акцентуализация коммуникативного потенциала и ассоциативных связей характерны, в частности, для слов, отражающих представления о внутреннем мире лирической героини. Например, дом (ключевое слово одноименного стихотворения) предстает как интимное пространство ее души. В контексте актуализируются признаки: мой, родной, отчий. Например: «дом — будто юности моей / день», «будто молодость моя / — меня встречает», «девический дагерротип души моей». Дом, стоящий на границе миров, служит одновременно защитой от жестокой реальности и надежным оплотом в эфемерности поэтического вымысла. В тексте целенаправленно актуализируются ассоциаты, формирующие общий смысл: «мечта о защищенном, изолированном от тягот и невзгод окружающего мира месте». Подобным образом реализуется коммуникативный потенциал еще ряда слов, например: сад интерпретируется как тихое убежище от мира; рай — как воображаемое место покоя избранных; остров — как пространство изолированное, уединенное. Так воплощается стремление автора защитить, сберечь чистоту и целостность своего Я, оградиться от посягательств окружающей действительности, враждебной и чуждой. Контекст усиливает, образно трансформируя, ряд отдельных смысловых признаков, характерных для этих слов в узусе.

Расширение, вплоть до семантических метаморфоз, узуально закрепленных коммуникативных возможностей слова происходит, в частности, в тех случаях, когда автор, опираясь на известные адресату реалии существующего мира, создает ассоциативно-образное представление о мире поэтическом, эфемерном и недоступном.

Расширение коммуникативных возможностей семантики слова характеризуется необычностью ассоциирования, нестандартной сочетаемостью слов, хотя основой для этого служат узуальные смысловые признаки. Например, в цикле «Облака» — это способность реалии изменять форму; в цикле «Ручьи» — характер звучания и внешний вид объекта, стимулирующие возникновение в контексте новых неожиданных ассоциативных связей, значительно расширяющих коммуникативный потенциал ключевых слов. Облака и ручьи становятся элементами образного строя произведения, реалиями поэтического мира, создаваемого автором. Существуя в реальности как природные явления, они предстают лирической героине воплощением яркого и мятежного воображаемого мира. Его эфемерный призрачный образ вполне соответствует недосягаемости облаков и текучести ручьев, их струящейся динамичной сущности. Драматические события реальной жизни, преломившись сквозь призму поэтического воображения автора, его культурологического тезауруса, воплотились в грандиозной панораме, образно запечатлевшей события великой древности.

Особенно значительные преобразования претерпевает коммуникативный потенциал слов, обозначающих наиболее значимые для М. Цветаевой понятия и явления окружающей действительности. Поэт отказывается от их обыденного, стереотипного восприятия, трансформируя, преобразуя их в новые сущности и образы.

Например, со словом происходят семантические метаморфозы при описании поэтической реальности, творцом которой выступает автор, приобщающий читателя к своему мироощущению.

«Цыганская страсть разлуки! Чуть встретишь — уж рвешься прочь! Я лоб уронила в руки И думаю, глядя в ночь: Никто, в наших письмах роясь, Не понял до глубины, Как мы вероломны, то есть — Как сами себе верны»

Поэт намеренно игнорирует явные, легко угадываемые лексические мотиваторы слова вероломство — «вера + ломать», предлагая единственный, свой, — верность. Вероломство становится отражением цельности лирической героини, не желающей забыться, отдаться чувству, растворить свое Я в любимом, соединиться с ним. Поэтому она отвергает все попытки сближения. «Цыганская страсть разлуки» — это жажда свободы и независимости от всего, даже от любимого. Единственный компромисс, который она принимает, — переписка, своеобразная близость через расстояния.

Ключевое слово в данном случае утрачивает свою отрицательную окраску, меняет ее на субъективно положительную и приобретает смысл, который можно сформулировать так: «стремление любой ценой сохранить целостность, цельность своего Я, своеобразный эгоцентризм, полностью преодолевший потребность в близости любимого человека». Создавая сложный образ, поэт старательно предает забвению исходную семантику, известную адресату, и внутреннюю мотивированность ключевого слова, эксплицируя свою собственную интерпретацию («то есть сами себе верны»).

Каждый из рассмотренных типов семантических модификаций слова в художественном тексте представляет собой некую обобщенную модель, демонстрирующую перераспределение его семантических признаков, причем выдвижение на первый план доминантных или фоновых признаков определяется эстетически обусловленной коммуникативной задачей автора. В соответствии с этим акцентируется либо ядерная зона узуального коммуникативного потенциала слова, либо периферия, отражающая его авторскую интерпретацию, либо то и другое.

Анализу культурного компонента поэтического слова М. Цветаевой посвящен § 2.4. В нем отмечается, что в последние годы произошел всплеск интереса лингвистов к периферийным компонентам лексического значения слова. Стало очевидно, что коннотация играет значительную, если не ведущую, роль в процессе коммуникации. Фоновые знания, культурная пресуппозиция, закрепленная за словом, актуализируются в художественном тексте, поэтому рассматривать слово надо как «современную и сущностную единицу, корни которой уходят в историю, оставляя живой след» (Шведова, 1984). Этим объясняется особенно пристальное внимание в диссертационной работе к культурной составляющей семантики поэтического слова М. Цветаевой.

Культурный компонент обычно отражается в коннотативной зоне лексического значения слова и ассоциативных связях, являясь важнейшей частью его коммуникативного потенциала. Степень яркости и насыщенности, с которой проявляется культурный компонент слова в художественном тексте, зависит от его роли и места в семантической структуре слова. В соответствии с этим в работе условно выделено несколько межтекстовых лексических парадигм культурологического типа.

1. Имена собственные, существующие в культурном тезаурусе определенной эпохи либо имеющие непреходящую, вневременную ценность для общества (имена собственные мифологических, библейских, литературных персонажей, легендарных исторических и культурных деятелей, названия вымышленных и реальных географических мест и др.). Узнавание читателем определенного имени собственного предполагает и знание связанного с ним прецедентного текста. Культурный компонент в этом случае составляет денотативно-сигнификативную часть лексического значения слова. При этом, благодаря ассоциативно-смысловым парадигматическим и синтагматическим связям слова в тексте, имя собственное передает различные индивидуально-авторские эмоционально-оценочные представления.

Например, имя Пушкина является одним из центральных в культурном тезаурусе носителя русского языка. По данным Русского ассоциативного словаря, слово-стимул Пушкин вызвало следующие реакции: поэт — 26, Лермонтов — 11, стихи — 5, гений — 4, великий — 2, XIX век, великий поэт, великий русский поэт, талант. Периферийные реакции отражают включенность стимула в широкий культурологический контекст: в Царском селе, Годунов, Медный всадник, памятник (РАС, 3, 145). Таким образом, культурный компонент имени составляет основу денотативно-сигнификативной части его значения.

Межтекстовое ассоциативно-смысловое поле ключевого слова Пушкин (цикл «Стихи к Пушкину») формируется на основе двух парадигм, а) «Пушкин — поэт»; «недурен Российский классик»; «Пушкин-пиит». В поэтическом тексте реализуется стереотип восприятия А.С. Пушкина, акцентируется внимание на его поэтическом таланте и вкладе в русскую культуру; б) «Африканский самовол»; «бич жандармов»; «бог студентов»; «услада жен»; «нагловзорыи»; «скалозубыи» и др. В этом случае акцентируется внимание на незаурядных личностных качествах поэта. Цветаевой интересен такой Пушкин, «ее Пушкин», не вписывающийся в рамки условностей, Пушкин как живая и яркая личность. На первый план выдвигаются уникальные ассоциации, представленные в коллективном ассоциативно-смысловом поле соответствующего стимула единичными реакциями (например: веселый, живой, кучерявый, мой).

2. Лексические единицы, являющиеся перифразами, различными метафорическими обозначениями имен собственных. Например: Князь тьмы (дьявол); Царь Щедрот (царь Соломон); бешеный атаман, разбойник, красный зверь (Степан Разин); Царь-Плотник, Царь-Кустарь, Царь-бунтарь (Петр Первый); Вожатый (Емельян Пугачев); орлеанская дева (Жанна Д'Арк); одногрудые (амазонки); вечерняя странница, самая нежная из звезд (планета Венера, названная в честь богини любви) и др. Такие лексические единицы (словные и неоднословные) несут на себе отпечаток традиционного или индивидуально-авторского эмоционально-оценочного отношения, поэтому культурный компонент в них смещается на границу понятийной и коннотативной зоны их лексического значения.

3. Слова-номинаты, в которых культурный компонент представлен имплицитно (в коннотативной зоне семантики слова), не всегда осознается носителями языка, хотя в культурной традиции народа эти слова могут иметь устойчивое поэтическое значение. В семантической структуре таких слов культурный компонент имеет статус потенциальной семы и может быть частью коннотации. В тексте эти лексические единицы обычно выступают в качестве ключевых слов, являясь стимулами разнообразных ассоциаций, на основе которых создается эстетически целостный художественный образ, например: окно, сад, облака, сон, день, ночь, век, глаза, закат и др.. В тех случаях, когда восприятие реалии совпадает с принятой в обществе культурной традицией, автор лишь усиливает, подчеркивает нужный оттенок коннотации, «переводя» его в денотативно-сигнификативную зону значения.

Сопоставление авторской интерпретации стимула окно (ключевого слова в стихотворении «Атлантским и сладостным») с узуальным ассоциативным полем (в мир — 39, открыто — 29, свет — 8, распахнуто — 3, в жизнь, в небо, в свет — 2 и др., РАС) подтверждает существование определенного культурного стереотипа восприятия окна как выхода в иное, запредельное пространство, сулящее свободу и новые возможности. Окно в поэтическом мире М. Цветаевой должно быть открытым, что означает свободный выбор места обитания души, возможность улететь «Наядою сонною /В моря заоконные».

4. Лексические единицы, в которых культурный компонент семантики и устойчивые ассоциативные связи претерпевают коренные изменения в поэтическом тексте. При этом слова актуализируют не свойственные им, противоречащие их узуальной семантике ассоциативно-смысловые связи. Автор, стремясь добиться неповторимого эстетического эффекта, ломает привычные представления об определенных понятиях и реалиях окружающего мира. Слова, перенесенные в поэтический контекст, преобразуются, с ними происходят удивительные метаморфозы.

Так, в стихотворении «Сивилла — младенцу» ключевым становится слово рождение. Его текстовая парадигма содержит следующие ассоциаты: «паденье в дни», «паденье в час», «паденье в кровь, /Ив прах», «рожденье в вес! / ...ив счет, /Ив кровь, /Ив пот». Здесь плач младенца расценивается как сожаление о падении: «ты духом был, ты прахом стал». И если рождение — это падение, то смерть — «век / Смежение — рожденье в свет». Поэтому жизнь не обрывается смертью, она воспринимается как переход «Из днесь — / В навек», «Смерть, маленький, не спать, а встать, / Не спать, а вспять» — возвращение к исходному, высшему состоянию бытия.

5. Слова-номинаты, узуальные коммуникативные возможности которых явно ограничены, а культурный потенциал близок к нулю. Вместе с тем, воплощая определенные индивидуально-авторские интенции в тексте, эти лексические единицы могут наделяться оригинальным и глубоким эстетическим смыслом. Автор привносит в их узуальную семантику свежее культурологическое звучание, благодаря которому, «обрастая» индивидуально-авторскими ассоциациями, они могут достойно войти в культурный тезаурус эпохи. Культурный компонент таких лексических единиц остается на периферии коннотации, т. к. образное, поэтическое использование их носит единичный, уникальный характер. В эту парадигму можно включить, например, такие слова: стол, куст, овраг, Деревья, раковина, педаль и др. Все они получили оригинальную художественно-образную конкретизацию в лирике М. Цветаевой.

Например, круг узуальных ассоциаций на стимул стол тематически узок и однообразен (стул — 86, круглый — 46, обеденный — 20, накрыт — 17, еда -11, обед — 9, кухонный — 4, РАС), однако коммуникативные возможности слова расширяются, оно приобретает неожиданное художественно-образное звучание в поэтическом цикле М. Цветаевой «Стол». Парадигма ключевого номината: «шрам», «письменный вьючный мул», «шах», «маг», «столп столпника», «уст затвор», «престол», «простор», «человек возлюблен», «край колодца», «старой могилы пласт» и др. — разрушает обыденное представление об известной реалии. Текстовые синтагматические ассоциаты благодаря приему олицетворения эксплицируют образ стола — друга, соратника: «шел со мной», «меня охранял», «ног не гнул», «отбивал»; «учителя: учивший», «грозивший». Стол — «человек возлюблен», с которым поэт в сговоре, союзе «верней любви»; они давние знакомые: «Я знаю твои морщины, / как знаешь и ты — мои». Даже смерть поэта — это встреча в новом качестве: «завтра меня положат — / дурищу да на тебя ж!». В мире поэтическом 'стол — единственный верный друг, товарищ лирической героини. Лишь такой человек, как М. Цветаева, обладающий даром художественного видения мира, способен был разглядеть в предмете мебели образ, достойный воспевания. Уникальные текстовые индивидуально-авторские ассоциативные связи слова, не предусмотренные его узуальными свойствами, формируют семантический окказионализм.

Перенося известные реалии из привычного мира в поэтический, автор отторгает все, что делает их обыденными, банальными, находит нетривиальное и глубокое объяснение их сущности.

Поэтическое словоупотребление М. Цветаевой отличается стремлением преодолеть стереотипное восприятие смысла используемых лексических средств. Это происходит за счет расширения традиционного набора семантических признаков и ассоциативных связей слов вплоть до их метаморфоз, переосмысления культурной значимости лексем, привнесения в семантику некоторых из них уникальной культурной соотнесенности. Выражая своё неповторимое эстетическое видение мира и создавая прагматический эффект, поэт смело использует все ресурсы коммуникативного потенциала слова.

В Заключении подводятся итоги исследования.

1. Ассоциативность как универсальное коммуникативное свойство узуального и текстового слова является интегральным в системе его основных свойств (фонетическая оформленность, непроницаемость, отдельность, рд-ноударность, номинативность, идиоматичность, частотность, мотивированность, цельнооформленность, синтаксическая валентность), также детерминированных ассоциативными связями лексической единицы. Ассоциативные связи определяют коммуникативный потенциал слова и характер его отражения в художественном тексте.

2. Наряду с ассоциативными связями значительный вклад в формирование коммуникативного потенциала узуального слова вносят все составляющие его семантики. Основную информативную и прагматическую функцию обеспечивают соответственно денотативно-сигнификативная часть лексического значения и компоненты коннотации (культурный, экспрессивный, эмотивный, образный; оценочный, социальный, идеологический, этикетный). Другие виды значения слова (фонетическое, словообразовательное, грамматическое, мотивационное, стилистическое, эстетическое), входящие в его коммуникативный потенциал, могут быть востребованными и актуализированными в различных коммуникативных ситуациях. В поэтической речи достаточно часто наблюдается выдвижение фоновых компонентов коммуникативного потенциала слова, обусловленное художественно-образной конкретизацией в соответствии с авторской интенцией.

3. В зависимости от доминирования узуальных или системно-текстовых смысловых признаков и ассоциативных связей выделяется четыре типа реализации коммуникативных возможностей поэтического слова в лирике М. Цветаевой: актуализация узуальных коммуникативных потенций слова, эстетически обусловленное «сужение», «расширение» инвариантной части коммуникативного потенциала слова и его метаморфоза. Семантическая метаморфоза — наиболее специфический процесс, происходящий со словом в лирике М. Цветаевой, характеризующийся коренным переосмыслением коммуникативного потенциала слова, приобретением им в художественном тексте новых, не свойственных лексической единице в узусе, смысловых признаков и ассоциативных связей.

4. Яркой особенностью идиостиля М. Цветаевой является максимальная актуализация культурного компонента семантики лексических единиц. В зависимости от того, как репрезентируется культурный компонент слова, в лирике М. Цветаевой выделено пять лексических парадигм культурологического типа: а) имена собственные, входящие в культурный тезаурус человечества; б) лексические единицы, метафорически указывающие на носителей собственных имен и передающие определенное индивидуально-авторское отношение к ним; в) слова, реализующие скрытую, потенциальную культурную пресуппозицию; г) лексемы, отражающие противоположную узуальной культурную соотнесенность; д) стилистически нейтральные слова-номинаты, приобретающие не свойственную им культурологическую значимость.

5. Большими информативными возможностями для исследования идиостиля обладает словарь частотности словоупотреблений автора, составленный на основе компьютерной обработки текстов. В высокочастотной зоне словаря, как правило, зафиксированы важнейшие базовые лексемы, репрезентирующие соответствующие им концепты в узусе, а периферийная зона словаря отражает специфику индивидуально-авторской языковой и концептуальной картины мира.

6. Словарь частотности словоупотреблений поэта фиксирует ассоциаты, которые могут непосредственно репрезентировать различные концепты в поэтическом тексте, указывая тем самым наиболее вероятные направления их смыслового развертывания и выделяя ключевые фрагменты концептуальной картины мира автора.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Бабенко И.И. Коммуникативный потенциал слова и его реализация в поэтическом тексте (на материале стихов М. Цветаевой о любви) // Памяти Б.А.Ларина (к 100-летию со дня рождения): Тезисы докладов межвузовской студенческой научной конференции. — Магнитогорск, 1994. — С. 40-42.

2. Бабенко И.И. К вопросу о коммуникативном потенциале слова и его реализации в поэзии и прозе М. Цветаевой // Коммуникативные аспекты слова в текстах разной жанрово-стилевой организации: Межвуз. сб. науч. тр. / ТГПУ — Томск, 1995. — С. 121-132.

3. Бабенко И.И. Коммуникативные ориентиры в семантике слова и их текстовое воплощение // Современные образовательные стратегии и духовное развитие личности. — Ч. II: Язык в социально-культурном пространстве. — Томск, 1996. — С. 76-80.

4. Бабенко И.И. Словоупотребление как проявление творческого потенциала личности и его изучение на уроках словесности // Сибирская научная конференция «Проблемы развития творческого потенциала личности в системе педагогического образования» (27—29 ноября 1996г.) — Томск, 1996. — С. 39.

5. Бабенко И.И. Об изучении коммуникативной функции слова на занятиях по лингвистическому анализу художественного текста // Тезисы докладов региональной научно-методической конференции «Актуальные проблемы методической работы в школе и вузе» (14-16 мая 1997) Томск, 1997. — С. 20.

6. Бабенко И.И. Культурный компонент поэтического слова М.И. Цветаевой и его восприятие // Проблемы развития речевой культуры педагога. — Томск, 1997. — С. 98-107.

7. Бабенко И.И. О типах семантической модификации слова в художественном тексте как форме коммуникации // Язык. Система. Личность: Материалы докладов и сообщений международной научной конференции, Екатеринбург, 23-25 апреля 1998 г. — Екатеринбург, 1998. — С. 14-16.

8. Бабенко И.И. Ассоциативность как интегральное коммуникативное свойство слова // Труды региональной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Сибирская школа молодого ученого» (21-23 декабря 1998 г.) — Томск: Изд. ТГПУ, 1999. — С. 55-57.

9. Бабенко И.И. К вопросу об изучении смысла художественного слова // Доклады III межвузовской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодежь и наука: проблемы и перспективы». (13—24 апреля 1999 г.) Том П. Секции русского языка и литературы. — Томск: Изд. ТГПУ, 1999. — С. 22-25.

10. Бабенко И.И. Семантика слова и его эстетический смысл // Коммуникативно-прагматические аспекты слова в художественном тексте. — Томск: ЦНТИ,2000. — С. 117-125.

11. Бабенко И.И. Семантические преобразования лексемы вероломство в поэтических текстах М.И. Цветаевой // Коммуникативно-прагматические аспекты слова в художественном тексте. — Томск: ЦНТИ, 2000. — С. 125—132.

12. Бабенко И.И. Семантические метаморфозы слова в поэзии М.И. Цветаевой // Русский язык в современном культурном пространстве: Материалы юбилейных конференций, посвященных 100-летию ТГПУ и 70-летию филологического ф-та ТГПУ (2—3 ноября 2000 г.) / Под ред. проф. Н.С. Болбтновой. — Томск: ЦНТИ, 2000. — С. 133-136.

(источник — сайт dissertation1.narod.ru)