Галина Данильева

Так отозвалась незадолго до своей смерти Анастасия Цветаева о стихах Галины Данильевой:

«Стихи Галины Данильевой не только талантливы и оригинальны, что редко в ваше время, когда все пишут стихи! — но в них есть то, что — в сонме бесчисленном, посвященном моей сестре Марине, — обращены не как у всех — к воспеванию личности Марины Цветаевой, а — пристально, увлеченно и предельно внимательно обращены к темам ее творчества. Это я отмечаю с большой похвалой. И хотела бы еще при жизни моей — а мне идет 99-й год— видеть их напечатанными.»

Анастасия Цветаева 18.XI.92 Москва

* * *

«...И крутится в твоем мозгу: Мазурка — море — смерть — Марина.» Марина Цветаева февраль 1918 г.

Все крутится в моем мозгу: мазурка — бал, любовь — Марина... Как будто кто-то надышал мне в душу аромат жасмина. А возле — будни, снег, февраль — пригублен год, а век загублен... И день и ночь дрожат во мне удары сердца, будто в бубен. Все крутится в моем мозгу: разлука — ложь, сон клавесина... И на балу — ладонь в ладонь: Марина — смерть и жизнь — Марина. 24/25 февраля 1997 г.

В ДЕНЬ ИОАННА БОГОСЛОВА

М.Ц.

Звучишь — набат небес — колокольно, Молчишь, как пес, как лес, больно-больно… Осень ищет тебя, окликает, — Что нет на земле — не понимает! Пламенеет от тайны нежности, От огня ожиданья снежности, От желания: «Пить!» и бражничать И везением — важным! — важничать. Листьям — счет — тобою целованы, Письма жжет — тебе адресованы... Не умеет сберечь ни волоса, Но не может не слышать голоса! Всё рябина кричит кровавая, Всё судьбина молчит неправая... Всё фонарная тень печалится — В день твой радость и боль венчаются. 8/9, 10/11 октября 1997 г.

ГЕРМАНИЯ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ

Ещё наполненная снами И памятью, где — боль, уже — Ты светишься между... вещами Фантастикой от Фаберже — Неприложима, как погода. Неприкладное из искусств — Иноязычного народа Вкус речи — поцелуя вкус... И всё равно какое лето, И снег иль дождь под Новый год, Ты до ворот бежишь раздета — Встречать-прощаться… O, mein Gott… Ещё наполненная снами Небытия — в Небытиё — Ветвями, крыльями-крылами Обьятье вечное твоё. 27 декабря 1997 г. По дороге в Мюнстер.

КОМЕТА

М.Ц.

В этом миру неприкрыто чужая — нет, не жена, не любовница, нет — ночью жила, пустоту обживая, слушая ветер и ропот карет, утром и днём — то ли здесь, то ли где-то– явь умножала на снов миражи и отдавала за это, за это жизни последней — последней! — гроши. В этом дому ожиданья оконце не успевало забыться — уснуть — солнце разлуки — полночное солнце — в море светило, чтоб не утонуть ... не утонуть, не пропасть, не исчезнуть зову мятежному: «Плыть до весны!» Что бы там ни было — смерть опровергнуть — губы бессмертны, коль песни чисты! В этом миру зябко, голодно, сиро... В стае растаять — над морем взлететь? Нет! В синеве, став частицей эфира, песню о доме бездомным пропеть! Вот и ушла — переулочком Хлебным шагом неслышным... Как нищий горда — где-то поёт между бездной и небом, вечность — в ладони. Что век? Что года? 19, 21, 22 марта 1998 г.

БОЛШЕВО

Улица Марины Цветаевой (бывшая ул. Свердлова), 15, Музей поэта

Август. Болшево...                             И Бог не спас... Будет медовый,                             яблочный Спас. Жил куст сирени —                             сирени тень. Был День Марины —                             Маринин день. И Ангел плакал,                             глядя на них, Что были живы.                             И день был тих. Последний праздник —                             отец и мать Могли друг друга,                             детей обнять... Не надо, Аля!                             Нельзя спешить — Движеньем резким                             порвётся нить. Ах, Ариадна!                             Таких цариц Венчает небо                             огнем зарниц. Август. Яблоко.                             Не спи, дитя, — Вам разлучаться                             во сне нельзя. Что ненавидела?                             Камертон, Год девятнадцатый...                             Унтертон — Озеро мыльное —                             три сосны... Что ещё будет?                             Лишь две весны. Что выпадает?                             Нельзя сберечь. Речка чужая.                             Русская речь. 3/4 августа 1998 г.

ВМЕСТО ПИСЕМ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Об одном московском адресе: БОРИСОГЛЕБСКИЙ, 6

...И остались боль и песни.                             Впрочем, как всегда. Что на свете их чудесней,                             знают поезда. А ещё осталась горстка пепла.                             Дым из труб. Прядь волос, нет — зверя шёрстка.                             И дрожанье губ. Горла сорванного стебель.                             Сумерек зрачки. Кем-то купленная мебель.                             Зеркало, очки... А однажды даже платье —                             ветром на крыльцо. И тяжёлое запястье.                             Веер и кольцо... Нет да нет — приходят письма.                             И ещё — цветы. Незнакомый голос лисий                             говорит Ей «ты». Что ещё? И так не мало.                             Если отдавать. Может, всё начать сначала?                             Век не занимать. 9 августа 1998 г., воскресенье

* * *

«Иди, я тебя вижу!» — древний способ страховки сванов

Кто-то вышил ночь Серым ладаном… И помочь невмочь Да и надо ли? Вот и песнь — не песнь —                       Губам новая. Позабудь про спесь — Жизнь —подковою. Не смыкала глаз — Страстью маялась… Изнутри — отказ — Отыгралася. Вот и пала ночь Черным пологом. Душа рвется прочь — тело — ворогом. 22/23, 23/24 августа 1998 г.

АЛКОНОСТЪ

Птицу печали кормила с ладони, Был разговор прям и прост: — В поле чужом — мои белые кони, Птица-Печаль, Алконост? Не отвечает мне птица печали, Вот уж ладони в крови. Кто-то стоит у меня за плечами И заставляет: — Корми! Я говорю: — Дорогая, не жалко — Выпей немного вина, Только скажи — отчего сердцу жарко? Это беда иль вина? Нету ответа. Клюет, как клевала. Хочется крикнуть: Постой! ... Стерпишь — Марина твоя напевала И под доской. 17 марта 2001 г.

(публикуется с официального разрешения автора)